руководитель управления общественных связей ПЗСП
Первой реакцией большинства знакомых, узнавших о планируемой поездке в Йемен, было: «А это где вообще?» Спустя пару месяцев, услышав о недавнем возвращении из Йемена, те же знакомые реагировали уже совсем по-другому: «Вы что, с ума сошли?»
Ещё в феврале 2015-го мало кто знал о самом существовании этой страны. А уже в марте о Йемене говорили все, включая дикторов Первого канала: гражданская война, ИГИЛ, бомбёжки, теракты… Кусок пустыни на юге Аравийского полуострова в одночасье превратился в горячую точку, сопоставимую по уровню напряжённости с Сирией. И чем всё это закончится, сегодня совершенно непонятно. С грустью приходится констатировать одно: пройдут годы, а то и десятилетия, прежде чем путешественники смогут вновь открыть для себя этот застывший в Средневековье мир с его уникальной архитектурой, природой и людьми.
Нам повезло: мы успели побывать в Йемене до войны. Мы поднимались в древние города на горных вершинах и любовались умопомрачительными пейзажами на краю пропастей. Бродили по зарослям, которые прекрасно смотрелись бы в качестве декорации к фантастическому фильму, но совершенно не воспринимались как реально существующий лес. И главное — общались с людьми, такими же удивительными, как и их родина.
Люди, населяющие эту страну, определённо заслуживают того, чтобы о них рассказали. В силу жизненного уклада, традиций и даже манеры одеваться их смело можно называть достопримечательностью Йемена. Йеменцы не избалованы вниманием туристов. Их и в спокойное-то время здесь было немного, а сейчас они и вовсе перевелись. За неделю, проведённую в столице Йемена Сане и её окрестностях, мы встретили всего двоих путешественников — из США и Японии. Как следствие, здесь вы не найдёте туристических аттракционов под вывесками «этнических деревень» и прочих «народных промыслов». Здесь всё по-настоящему и всерьёз, начиная с внешнего вида.
Почти все местные мужчины носят длинное белое платье — тобу, подпоясывая его широким ремнём. На ремне закрепляются изогнутые ножны с национальным кинжалом — джамбией. Правда, какого бы то ни было хозяйственного или боевого функционала джамбия лишена: её лезвие, как правило, изготовлено из куска жести, заржавлено и затуплено. Это всего лишь необходимый элемент дресс-кода, этакий галстук на йеменский манер. А без галстука здесь никуда, потому что ещё один обязательный элемент местного повседневного костюма — пиджак, который надевают поверх тобы.
Серый, чёрный, в полоску — сочетание цветов йеменцев, как я понял, особо не волнует. Откуда такая любовь к пиджакам — история умалчивает. Зато удалось выяснить причину, по которой принято сохранять на этих пиджаках (а также на всех остальных предметах одежды, включая шапки) всевозможные этикетки от фирм-изготовителей. На мой наивный вопрос: «А зачем?» — последовал невозмутимый ответ: «Чтоб все видели, что новая вещь». И не поспоришь ведь.
А вот с женскими нарядами в Йемене всё строго и однообразно. Почти все женщины ходят в паранджах и абайях. Видны только глаза. Исключение составляют девочки — их наряжают, как принцесс! Видимо, считается, что пусть уж девочки радуются — носят всю эту красоту в детстве. Подрастут — и придётся надевать паранджу.
С вредными привычками в Йемене тоже всё по-особенному. Всё мужское население страны (и часть женского) с обеда и до вечера жуёт кат — ярко-зелёные листочки и молодые побеги местного кустарникового растения. В городах начиная с полудня образуются целые рынки, на которых продают пакетики, набитые этими зелёными веточками. Покупатели ополаскивают веточки водой и начинают жевать. Пережёванный кат не выплёвывается, а перемещается за щеку; в рот тем временем отправляется новая порция. Постепенно на лицах начинают вырастать «флюсы» различного размера. А к вечеру все мужчины в Йемене становятся похожи на посетителей челюстно-лицевой клиники. Женщины, наверное, выглядят так же, но под паранджой не видно. Кат жуют все: торговцы, нищие, полицейские, водители, официанты, солдаты. Жевание ката — это и обязательный атрибут посиделок с друзьями: мужчины собираются в группы, жуют листья и обмениваются новостями. Угощение катом — один из непременных элементов йеменского гостеприимства. Но если иностранец откажется от предложенного ката, к этому отнесутся с пониманием.
О том, какой эффект даёт жевание ката, общего мнения нет. Кто-то говорит, что кат бодрит не более, чем чашка кофе. Другие считают его настоящим наркотиком — аналогом листьев коки. Истина, видимо, где-то посередине. Настоящий же вред от ката, как мне кажется, в другом: он наносит серьёзный урон сельскому хозяйству страны. Это особенно заметно, когда выезжаешь за пределы столицы. Йемен — горная страна, и здешние горы Хараз очень каменистые. Поэтому земледелие здесь связано с огромными трудностями. Люди веками обустраивали в каменных горах террасы полей, возделывая землю везде, где для этого была хотя бы малейшая возможность. Но теперь кофе, помидоры, лук — в прошлом. Выращивать их на продажу невыгодно, разве что немного для себя. Все остальные площади занимают огромные плантации ката, продажа которого приносит в несколько раз больше прибыли. Ещё одна проблема — утилизация пакетиков, в которых продаётся кат. Их выбрасывают прямо на улице, и этими разноцветными пакетами от ката в Йемене усеяно всё: обочины дорог, рынки, ветки деревьев.
Традиция жевать кат вполне объяснима: подавляющее большинство населения в Йемене исповедует ислам, и алкоголь здесь под запретом. Так что пришлось искать заменитель — и он был найден. А вот откуда взялась другая страсть йеменцев — к фотографированию — для нас осталось загадкой. Фотографироваться в Йемене любят безумно. Стоит только достать фотоаппарат и начать фотографировать какую-то достопримечательность, как рядом мгновенно возникает толпа желающих попасть в кадр. Мужчины начинают обниматься, композиционно вставать, улыбаться. Они не требуют за это денег, не просят «скинуть фотку по электронке» — для них важен сам факт. Больше всего фотографироваться любят мальчишки. Они не просто постоянно кричат «Сура! Сура!» («Фото! Фото!»), но и беспрестанно лезут в кадр. Не меньше мальчишек любят фотографироваться девочки. А вот девушки и особенно замужние женщины стараются отвернуться.
Не особенно охотно позируют перед камерой мужчины с оружием. А автоматы Калашникова, в отличие от бутафорских кинжалов, в Йемене самые настоящие. Небрежно перекинутый через плечо на ремне АК — это, если хотите, завершающий штрих к портрету среднестатистического йеменца. Правда, справедливости ради надо сказать, что в столице открытое ношение оружия не приветствуется. На вывесках некоторых заведений можно встретить характерный знак в виде перечёркнутого силуэта АК — это означает, что вход в данный офис или ресторан с оружием запрещён. Хотя, говорят, ещё несколько лет назад подержанный автомат можно было купить на любом столичном рынке за несколько сотен долларов. Теперь для купли-продажи подобных товаров организован специализированный загородный рынок, на котором можно приобрести, как говорят местные, «всё, кроме танков и самолётов». А на столичном базаре теперь торгуют всякой нужной мелочью вроде пистолетов, патронов да автоматных рожков.
Именно из-за постепенного завинчивания гаек, видимо, вооружённые люди в Сане не очень стремятся попасть в кадр. Но нет правил без исключений! Сцена в кафе: обедаем сидя на подушках вдоль стены — двое туристов, водитель и переводчик. Других посетителей, кроме нас, нет. Тут открывается дверь и в кафе вваливаются бородатые мужики с автоматами, кивают нам: «Салам!» — и размещаются в противоположном углу. Поскольку в Йемене мы только второй день и ещё не до конца осведомлены о местных нравах, от присутствия этой компании становится немного не по себе. «Террористы?» — спрашиваю у переводчика. «Да вы что, какие террористы?! Местные жители, зашли пообедать». Хорошо, по крайней мере, похищать нас сейчас не будут. Значит, надо брать быка за рога: когда ещё встретятся такие колоритные персонажи! Прошу переводчика узнать у «террористов», можно ли с ними сфотографироваться. Нельзя, говорят. Однако других собеседников ни у них, ни у нас нет, а обед долгий, и надо бы поддержать разговор. «Вы откуда?» — спрашивает один из «террористов». «Фром Руссиа». — «О, Руссиа!» — расцветают мужики. «Плиз, плиз, фото!»
Русских в Йемене действительно любят. И не только за автомат Калашникова. До 1988 года страна была разделена на две части — Южный и Северный Йемен. Южанам на определённом этапе (в период холодной войны) активно помогал Советский Союз. Сейчас об этой помощи напоминают лишь остовы советских танков, ржавеющие вдоль береговой линии острова Сокотра. Но люди до сих пор помнят марксистско-ленинские времена — с советской военной базой, военными советниками и учёбой в Москве и Ленинграде. Некоторые, кстати, успели в СССР не только получить образование, но и завести семью. Завести и привезти с собой на родину. Так что по сей день русская речь на рейсах Москва — Стамбул — Сана — явление скорее обычное, чем экзотическое. Народная память даёт о себе знать и на многочисленных блокпостах, которыми окружена столица Йемена: военные, увидев в окне автомобиля лицо явно иностранного происхождения, вместо проверки документов обязательно любопытствуют: «Вы откуда? А, русские! Нет проблем, проезжайте».
Но вообще-то, блокпосты и система разрешений на передвижение по стране — это суровая необходимость. В Йемене никогда не было спокойно: многочисленные племена, религиозные течения, слабость власти — всё это вовсе не способствовало стабильности. Даже в относительно мирные времена некоторые районы страны то и дело объявляли закрытыми для туристов. При этом ещё несколько лет назад межплеменные разборки и похищения людей имели относительно безвредный и местами даже весёлый характер: украдут, бывало, иностранного туриста — и возвращают в обмен на новую школу или дорогу. И людям польза, и туристу приключение: доходило до того, что некоторые европейские турагентства, по слухам, начали организовывать для любителей острых ощущений специальные квест-туры в Йемен — с настоящим похищением. Но времена благородных шейхов, увы, ушли в прошлое: сейчас в стране буйным цветом цветёт ИГИЛ со всеми своими «прелестями», о которых мы регулярно узнаём из новостей. Собираясь в Йемен, я где-то даже прочитал, что к туристам за пределами столицы для безопасности якобы приставляют целый джип с автоматчиками. На самом деле оказалось, что это не совсем так. Пистолет у водителя был, но не более того. А вообще, для путешественника в Йемене (как, собственно, и в любой другой стране мира) справедливо правило: не лезь, куда не надо. И всё будет в порядке.
Единственный пункт программы, который пришлось отменить из-за неспокойной обстановки в стране, — это посещение Шибама, города глиняных небоскрёбов, или, как его ещё называют, Манхэттена пустыни. Место уникальное: на небольшой площади здесь разместилось несколько сотен зданий по восемь этажей и выше. Высота многих превышает 30 метров. Из-за такого причудливого нагромождения глиняных высоток Шибам и получил своё прозвище. К сожалению, накануне нашего визита в окрестностях Шибама активизировались те самые ИГИЛовцы, и район для туристов закрыли. Но на Шибам нам всё же удалось взглянуть — из иллюминатора самолёта по пути на остров Сокотра. Очень впечатляет.
Глиняные небоскрёбы Шибама были последним, что мы увидели «на материке». Впереди были четыре дня на Сокотре с его бутылочными и драконовыми деревьями, километрами безлюдных белоснежных пляжей и дюн, ночёвками в палатке под огромными звёздами… Но это уже немного другая история, которую фотографии расскажут гораздо лучше меня.